Состоялась премьера документального фильма «Генезис 2.0». Он дебютировал 5 июля, а на показе выступил режиссёр и оператор Максим Арбугаев. Корреспондент Piterzavtra побеседовал с Максимом и узнал, как двум режиссёрам снять один фильм и что делать, если рядом с тобой медведь.
Фото: Андрей Швед
Арбугаев: Генезис — это зарождение земли, жизни. А в нашем фильме есть тема возрождения вымерших видов, человек возрождает и зарождает жизнь. Это версия два.
Piterzavtra: Что главное в «Генезисе»?
Арбугаев: В фильме есть два мира: охотников на бивни мамонтов и мир учёных-генетиков. Эти два мира мало кто видел, и фильм получился необычный по структуре — мистический триллер. Это что-то новое для зрителя.
Piterzavtra: Вы противопоставляете эти миры?
Арбугаев: Да, они идут на контрасте, но потом соединятся. Истории переплетаются, образуя косичку. Это нужно видеть, фильм очень сложный: сложно соединить эти миры, они абсолютно разные визуально. Но центром фильма становится мамонт, он их соединяет.
Piterzavtra: Какие были опасные моменты во время экспедиции?
Арбугаев: Мы камеру утопили, с медведями встречались. Я снимал из палатки на телефон, как три белых медведя ходят в нескольких метрах от нас.
Piterzavtra: Как вы искали средства для съемок?
Арбугаев: Никак. Искал продюсер — Кристиан Фрай. Как? Швейцария хорошо поддерживает документальное кино, в отличие от нашей страны.
Piterzavtra: Сложно ли снимать фильм, когда у него два режиссёра?
Арбугаев: У нас огромная разница в возрасте, у него возраст моего отца. Но мы были и остаемся друзьями. Мы сблизились душевно, потому что работали в психологическом комфорте.
Piterzavtra: Будете ли вы ещё вместе работать?
Арбугаев: Возможно, но сейчас у него свои проекты, у меня свои. Подряд нет, но со временем я смогу обраться к нему или он ко мне. Мы не планируем, но все бывает.
Piterzavtra: В чём отличие документального кино от художественного?
Арбугаев: Нас было всего двое, в игровом фильме, я думаю, вряд ли такое было бы возможно. С технической стороны — это реальность, у тебя нет права на ошибку, на второй дубль. Тут нет актеров, это простые люди. В этом и есть сила документального кино, люди видят настоящую жизнь. И ты как автор должен превратить реальность в искусство. Нет ни декораций, ни постановки.
Piterzavtra: Как вы находили экспертов, учёных?
Арбугаев: Я отвечал за часть с охотниками на бивни, это моя история, а Кристиан Фрай снимал историю генетиков. В фильме прослеживается, что есть два режиссёра, но они в одном времени и пространстве, и чётко видится, что каждый режиссёр отвечает за свой мир.
Piterzavtra: Почему вы стали документалистом?
Арбугаев: Мне всегда было интересно, я уехал из дома в десять лет и до сих возвращаюсь на месяц, может чуть больше. Я менял города, станы, места. Я наблюдал, и мне нравилось узнавать мир. И когда пришло время, я понял, что хочу заниматься именно таким кино. Я влюбился в это, причем случайно влюбился. Потом нашел вуз, поступил во ВГИК в 2013 году и закончил в этом.
Piterzavtra: Как делается такое кино?
Арбугаев: Конечно, нужно всегда планировать. Дисциплина, аккуратность в документальном кино — это залог успеха. Это многогранность, интуиция. Никакого сценария не было, я знал о чем я хочу рассказать, это было у меня в голове. Я не люблю расписывать, потому что реальность преподносит другое. Конечно, сценарий — это главный посыл, месседж. Ты можешь сформулировать в одном продолжении, но во время съемок жизнь может дать, что-то новое.
Piterzavtra: Получалось ли совмещать роль режиссёра и оператора?
Арбугаев: Да, мне так даже удобнее. Сложнее монтировать свой фильм. Тяжело отказываться от каких-то кадров, потому что вспоминаешь, как он тяжело достался, у тебя мерзли пальцы, и было холодно. Нужна команда. Кино — это командная деятельность.
Piterzavtra: Трудно ли продвигать документальное кино? Сложнее чем блокбастер?
Арбугаев: Зависит от самого фильма. Если есть, что продвигать, то оно и будет продвигаться. Если говорить про «Генезис», у нас был хороший выстрел на кинофестивале в Сандэнсе, он нам дал взлёт, важный момент.
Piterzavtra: Какие Вы испытали эмоции, когда узнали, что фильм взяли на Сандэнс?
Арбугаев: Мне позвонил Кристиан, до этого мы связывались по скайпу или мэйлу. Говорит: «Макс, мы прошли конкурсную программу». Я просто начал кричать, бегать по квартире. Я тогда был на пятом курсе. Был безумно счастлив, это было за гранью фантастики. А когда победили… я даже не понял сначала, не был к этому готов, не знал, что сказать, но справился!
Piterzavtra: Над чем вы сейчас работаете?
Арбугаев: Я заканчиваю картину про паралимпийскую сборную. Это мой дипломный фильм. Но я продолжу работу в Арктике, это будет такое длительное наблюдение, я не хочу торопиться. Арктика меня не отпускает. Я родился там, заболел ей, это какая-то химия, наверное. Это как любовь между мужчиной и женщиной.
Piterzavtra: Есть ли будущее у российской документалистики?
Арбугаев: Сейчас, конечно, легче снимать, техника позволяет. Есть цифровые камеры, они мобильные, облегченные. А что касается документалистики в целом, то у неё наступает золотая пара. В странах Европы пришёл момент, когда зритель активно смотрит и поддерживает такое кино. Я хотел бы образовать в нашей стране эту культуру, чтобы зритель приходил на документальное кино, чтобы узнавал, что происходит в стране, в мире. Государство без документального кино — это то же, что семья без фотоальбома. С помощью такого кино можно изменить мир к лучшему.
Интервьюер: Андрей Швед
Фото: Формула Кино Галерея
